«А и от всей великой русской литературы иногда такое впечатление, будто ее отбирал и премировал закулисный оскаровский комитет, тайные каннские мудрецы. В «Мертвых душах» все мертвы, в «Ревизоре» все продажны. Мерзость в каждом русском человеке, а как попытался написать про хорошее – так сразу в печь. Молодой дворянин маялся от скуки, убил на поединке друга, промотал любовь, и, говорят, собирался еще выйти против властей на Сенатскую площадь. Другой дворянин даже на нее не собирался, потому что она уже была, а до Болотной было еще далеко, и просто убил приятеля, погубил кавказскую девушку, обманул русскую и бросил верного слугу. Третий лежит мечтает, а все полезное делает оборотистый немец. Женщину мещанского сословия совратил купец и пристрелил жених, другая, купеческого, – сиганула с обрыва в реку, как птица, третья, дворянского, – под поезд. Небогатый князь вылечился было в Швейцарии, но от ужасов русской жизни снова спятил. Другой, студент, от безысходности убил, а потом от бессмысленности во всем признался. И только в конце, как у Звягинцева, какая-то мутная духовность. Три одаренные девушки рвутся в столицу, но вязнут в унылой русской провинции. Горький, основатель союза писателей и «Литературной газеты», и вовсе не стал ничего выдумать, а собрал все отбросы в одном месте, бомжей и алкоголиков, да и продал в заграничные театры: вот вам Россия. По псевдониму и пьеса. В общем много вопросов к русской классике.»

https://slon.ru/world/nagrada_za_ochernenie_russkaya_klassika_i_oskarovskaya_zakulisa_-1205073.xhtml