Она

Если «Отель „Гранд Будапешт“» интересен своими отсылками к прошлому в контексте Первой мировой войны, 100-летняя годовщина начала которой придётся как раз на мой день рождения в этом году, то «Она» — «всегда her, а не she» — это фильм про наше настоящее и не столь отдалённое будущее.
Однозначно лучший фильм из посмотренных мною за последние месяцы, как минимум.

«В близости с Другим мы можем познать его тело, но никогда — его сознание. Джонз меняет местами неизвестное и известное в этом уравнении, но сомнение оставляет всё то же: тот ли это человек, личность, существо, что я рисую в своём воображении. Левинасовская мечта о Другом, которого я должен воспринять во всей его абсолютной инаковости, выглядит по-прежнему утопично. Другой — это, по сути, всегда her, а не she. В косвенном падеже. Her, о которой можно думать, представлять её, скучать по ней, но оставлять её всегда в зависимости от меня самого.»

http://seance.ru/blog/reviews/her_review/

«Отель „Гранд Будапешт“» — это горечь от внезапной догадки: никому на самом деле не нравится жить в XXI веке — после конца истории, в мире, распавшемся на атомы. Тоска по прошлому, у которого было будущее, требует повторения XX века; на карте Европы в эти дни доигрывается не столько распад СССР, сколько Первая мировая. Что там любит Бог? Троицу?

Вдруг оказалось, что «короткий двадцатый век» не закончился в 1991-м — он просто замер ненадолго, как волкодав перед прыжком.»

http://seance.ru/blog/reviews/visconti_anderson/

Вместо Олимпиады лучше бы, например, Норильск переселили, а работу на комбинате полностью перевели на вахтовый метод.

«На 68 дней в году Норильск погружается во тьму полярной ночи. Жизнь норильчан — это повседневная адаптация к экстремальному климату Крайнего Севера, опасной экологической ситуации, изоляции и темноте.»

http://www.colta.ru/galleries/specials/1582

uróboros

Graffiti meditation, атараксия & эвтюмия выходного дня.

Десять лет назад. Самарское знойное лето и я, валяющийся на балконе в увековеченном Ильфом и Петровым «гробовых дел мастере Безенчуке», посёлке городского типа в Самарской области, и читающий запоем всё подряд, три каникулярных месяца подряд. Так я и открыл для себя «Игру в классики» Кортасара, где все бесцельно гуляют по Парижу, пьют мате, философствуют и читают…

Прочитал её, разумеется, запоем — разве можно как-то по-другому читать такие книги? Тогда ещё на русском, поскольку я не то что не знал испанского, я скорее даже не знал о его существовании в физическом мире, апостериори, разве что в мире метафизическом, мире идей и абстракций, априори, поскольку ни разу на тот момент не был за пределами границы России физической.

Десять лет спустя. Московская снежно-сонливая зима и я, стоящий на балконе в увековеченном самой историей городе, и пожирающий глазами контраст между занесёнными снегом, спящими крышами соседних домов и пылающим аргентинским зноем граффити на одном из них в исполнении Gualicho, родом всё из того же Буэнос-Айреса, юность в котором провёл Кортасар; сидящий за кухонным столом, заваленным учебниками испанского,.. leyendo «Rayuela» de Julio Cortazár, donde todo el mundo y yo mismo, juntos, mezclados, sin rumbo pasean por París y visitan, en mi memoria, la tumba de Cortázar en Montparnasse, toman mate, filosofan y leen, en lo mismo tiempo tomando mate, filosofando y leyendo…

Круг замкнулся, uróboros.

«But I got a reson to declaim» that the soundtrack is Placebo’s usual stuff: no charge really carried, still the effect is somehow granted, albeit ephemeral and infinitesimal — a placebo, that is. But the clip! it just horrendously hits the spot. «Force of impact: 3,244 Newtons». (That made an almost vanished physicist inside of me laugh.) Being simultaneously a parody and exposé of too many things in one brilliant caricature, it is definitely the most thought-provoking anti-harassment training video manual I have ever laid my eyes upon, if you know what I’m talking about. Wicked. Flammable.

Из прочитанного за последние дни самое глубокое впечатление на меня произвела проза Георгия Иванова — его воспоминания «Петербургские зимы», «Китайские тени» и остальные несколько мемуарных очерков. 1910-1922 гг. Петербург. Серебряный век, он же fin de siècle, наивысший расцвет Российской империи, а затем её стремительный упадок и дезинтеграция, кричащая роскошь и нищета, революция, белые и красные, хаос и анархия, гражданская война, расстрелы, холод и голод, богема и чекисты, убийства и самоубийства друзей, эмиграция — всё это рассказывается автором через призму личной жизни огромного числа его коллег и друзей поэтов, среди которых были Блок, Мандельштам, Гумилёв, Ахматова и огромное количество других. Очень лично и трагично.

Пена дней

Посмотрел вчера «Пену дней» в 35мм на французском с субтитрами. Давно не припомню такой реакции в целом подготовленной аудитории (см. выше): 10-15 человек покинули зал, недосмотрев фильм, 1 человек упал в обморок (ничего страшного — его привели в чувства ещё до приезда сразу же вызванной скорой), 2 впали в истерику при просмотре одной из финальных сцен фильма, нервически прогоготав чуть ли не до конца титров. Такая неожиданная реакция зрителей меня, если честно, привела в замешательство, потому что это прекрасно-трогательная история любви, рассказанная великолепным видеорядом. А подобной реакции не было даже на в разы более жестоком фонтриеровском «Антихристе», который я смотрел на Новокузнецкой тоже в оригинале с субтитрами, когда примерно половина зала ушла ещё до середины фильма, а апофеозом стал один из самых брутальных моментов фильма в его кульминации, когда 2 здоровенных мужика, побросав свои вёдра с попкорном (sic!), с криком в полный голос «Да ну это нахуй, блядь!» в буквальном смысле выбежали из зала. Фильм всячески рекомендуется к просмотру. Давно уже ничего подобного не смотрел.